Признание повесы - Страница 18

В последний раз Лидия видела белое с синим платье, когда оно беспорядочной грудой валялось на полу. В этом наряде она чувствовала себя… другой. Более свободной.

Оно показало Лидии стороны характера, о которых та даже не подозревала. Но от этого чувствовала себя еще лучше, словно получила в дар некую власть, некое могущество. Табита часто употребляла это слово, однако Лидия не особенно обращала на него внимания. До этого момента. Пожалуй, стоило пойти на многое, чтобы получить все это!

И она навсегда сохранит нежные воспоминания о белом платье, символе мгновения ее торжества. Единственного момента в жизни, когда она вырвалась из рамок надежности и здравого смысла и потянулась к тому, о чем давно мечтала. Единственного момента в жизни, когда она подчинялась порыву, а не здравому смыслу.

Возможно, стоит заказать модистке такое же платье…

Лидия все еще размышляла об этом, когда они добрались до дороги и свернули влево. Дорога все еще утопала в грязи, но обочины достаточно просохли, чтобы по ним можно было благополучно пройти. Шагая рядом с Лидией, Роберт смотрел вперед, в надвигающуюся темноту. Иногда он оглядывался. За ними никто не следовал.

– Думаю, мы в безопасности. Вряд ли кто-то заметил наш уход. Все гости и большинство слуг были либо в столовой, либо поблизости, а это противоположный конец дома. И мы ничего не украли: я серьезно сомневаюсь, что Барем знал о существовании письма.

Лидия невольно подняла руку к корсажу, за которым лежало письмо Табиты.

– Всего один листок!

Роберт кивнул.

– Барем будет удивлен и озадачен, а узнав о нашем исчезновении, заподозрит неладное. Но, учитывая, что у него ничего не пропало, он просто выбросит из головы мысли о моем весьма странном появлении. Разве что спросит при следующей встрече, куда я подевался.

Поскольку в последнее время их дорожки почти не пересекались, следующая встреча произойдет скорее всего через несколько лет, а к тому времени Барем, вероятно, обо всем забудет.

– Нас видели только он и слуги, так что можно не бояться, что кто-то тебя узнал.

– Хм-м…

Не дождавшись более связного ответа, Роберт взглянул на Лидию. В сумеречном свете он едва различал черты ее лица. Когда Лидия лежала на его груди, там, в библиотеке Барема, было заметно, что она еще не пришла в себя и пребывала на седьмом небе, во власти чувственного восторга. Но этого следовало ожидать. К тому времени он сообразил, что сейчас самое главное – благополучно добраться до гостиницы, пока никто не знает о ее падении, пока ее репутация остается в неприкосновенности. Поэтому ему было не до болтовни. Теперь же, когда все обошлось и перед ними выросло здание гостиницы, Роберт, немного встревожившись, стал гадать о причине ее упорного молчания.

Что же оно означает, это молчание? И что она чувствует после того, что произошло в Аптон-Грейндж? Сам он считал эти мгновения лучшими и важнейшими в своей жизни. Помимо испытанного им чисто физического экстаза он чувствовал другое, неопределенное, неуловимое, но очень значимое изменение, которое случилось с ними обоими, и уж он, конечно, не собирался тратить время, делая вид, будто ничего не было.

Глубоко вздохнув, он остановился.

– Лидия… насчет…

– Робби, там, в библиотеке… – Она повернулась к нему и осеклась.

Они заговорили одновременно.

Роберт сдержанно кивнул, предлагая ей продолжить.

Лидия судорожно вздохнула и вскинула подбородок: по его опыту подобные жесты сулили недоброе.

– Я хотела удостовериться, что мы поняли друг друга… – она неопределенно повела рукой, – относительно того, что случилось в библиотеке.

Несмотря на темноту, Роберт уверенно поймал ее взгляд.

– Когда мы нашли письмо или когда были вместе?

Она поджала губы, но все же кивнула.

– Последнее. Хочу заверить тебя, что никому и никогда не упомяну об этой… истории и, уж конечно, не ожидаю и не потребую, чтобы ты сделал предложение, только… только из-за этого случая.

Случай? Вот в каком свете она видит то, что было между ними!

– Тебе это не понравилось?

Лидия недоуменно моргнула и всмотрелась в его лицо:

– Как это может не…

– Лидия… ты наслаждалась так же, как я, или нет?!

Она, не сводя с него глаз, подняла подбородок еще выше.

– Да. Конечно, да. Но ты, как признанный любимец женщин, прекрасно все знаешь. Так что это вряд ли явилось для тебя сюрпризом.

Роберт фыркнул:

– Когда речь идет о тебе… и твоей сестре, меня уже ничто не может удивить. Однако сначала давай уточним: ты наслаждалась нашей встречей?

Глаза Лидии вызывающе сверкнули.

– Если так уж хочешь знать, да, и очень. Все было прелестно.

Прелестно? Сам он выбрал бы такие эпитеты, как «поразительно, невероятно, незабываемо». Но «прелестно»?!

– Но, невзирая ни на что, – продолжала Лидия тоном, исполненным твердой решимости, – я хочу, чтобы между нами все было абсолютно ясно. И не желаю слушать всякую чепуху насчет того, что ты обязан предложить мне руку, потому что мы… были близки. Повторяю, никаких предложений, сделанных из ложно понятого благородства. Мало того, если кто-то пронюхает, как все было, и начнет настаивать, я без обиняков дам понять, что сама соблазнила тебя, а не наоборот. – И, повернувшись, с гордым видом Лидия направилась к гостинице.

Прекрасно. Ничего не скажешь, прекрасно!

Роберт догнал Лидию, сжал ее локоть и повел дальше, грустно распрощавшись с такой привлекательной до этого момента идеей заявить ей, что необходимость выйти за него замуж диктуется правилами приличия.

Они оказались напротив гостиницы. Из-за того что они прибыли в Аптон-Грейндж на повозке, Лидия не надела патены; чтобы перенести ее через раскисшую дорогу, Роберт взял ее на руки. А пока нес ее к крыльцу, обдумывал, как лучше объяснить ей все произошедшее. Ему не хотелось признать истинную причину, по которой он был твердо намерен жениться на ней, и, уж во всяком случае, пускаться в объяснения. В конце концов, есть и другие способы опровергнуть ее аргументы: недаром его прозвали повесой.